Пётр шёл в патрульной группе Михаила, сына которого он и Эмиель убили на корабле.

— «Эх, Эмиль…» — Он думал о нём, воспоминания горечью врезались в глаза, заставляя их невольно намокать.

Он оборачивался и видел далеко-далеко позади на горизонте точку. Яркую точку огня, будто пламя маленькой свечи. Что-то горело на снежном хребту. Удалось ли Эмилю узнать как справиться с бурей и что она означает, знает ли он теперь причину катаклизма?

— Прощай, Петька, — сказал лидер экспедиции так и с такой интонацией, как никогда до этого не говорил. Очень душевно и очень дружески. — За это время ты успел стать мне настоящим другом, наше знакомство началось с того, что я спас тебя, а закончилось тем, что ты спасал меня. О как судьба то закрутила. И все мы в итоге тут, у костра, встретились. Кроме Щеки. А до Города и вовсе один ты дойдёшь, дружище. Ну, дочке привет, — он улыбнулся, но не Петру, а себе внутреннему, который прекрасно осознавал, что когда этот привет дойдёт, он будет придёт уже от мертвого человека.

— Эмиель, — ворчал Рыжий, прислонившийся спиной к одной из поблизости стоящих палаток. — Ну пошли быстрее. А то буря нас сожрёт ещё перед тем, как мы дойдём до обсерватории.

— Прощай, Эм, — Пётр назвал его так, как его называли только самые близкие товарищи, и было ему ужасно-ужасно жаль осознавать, что делает он это в последний раз. — Наши тропинки расходятся, но я чертовски рад, что на определённом этапе пути мы шли бок о бок, вместе преодолевая преграды.

Они обняли друг друга своими медвежьими ручищами, только Эмиль обнимал одной рукой, хотели ещё много всего друг другу рассказать, но нужно было прощаться. У каждого теперь свои дороги, своё предназначение, своя судьба.

Вспомнилась вдруг буря, котлован, вспомнились волки и смерть Щеки, вспомнится корабль, и вот они стоят, прощаясь навсегда.

Пётр незаметно для всех утёр бегущую по холодной щеке немую скупую слезу. Эмиль сделал вид, что он этого не видел. Они ещё раз обнялись, рассмеялись.

Он ещё долго смотрел им обоим в спину, как они шли навстречу, прямо в лапы смерти, как они шли искать ответы на свои вопросы.

Патруль Михаила, созданный им из добровольцев, действовал весьма эффективно, снаряжение использовал лучше некуда. Цель у них была всегда одна — спасти как можно больше людей, как можно большее количество людей уберечь от опасности.

Раньше эта цель достигалась путём поиска потерянных беженцев и оказания любой помощи тем, кто в ней нуждался. Сейчас же Михаил поставил своим людям совсем иной способ достигнуть цели. Беженцы огромной лавиной сносили любые населённые пункты, любые города, но Город… Михаил был уверен, что это совсем другое дело, совсем иное противостояние. Погибнут тысячи, причём не только с их стороны. Нужно было развернуть людей, отогнать их в другую сторону, даже если как скот, но отогнать, иначе, как говорил сам глава отряда, коса найдёт на камень.

Людская масса, вместе со всем своим скарбом, вместе со всеми своими вещами, на горбах или, чаще всего, на тележках, которые вечно тонули в мягком снегу, если жадные люди нагрузят их слишком тяжело, все они шли пробивая метель, преодолевая вьюгу, шли туда, куда им сказали идти. Туда, где им обещают покой, к которому они стремились уже не одну неделю, а некоторые, возможно, и не один месяц.

Отряд Михаила должен быть дятлом у заражённого дерева. Если гниёт верхушка, значит скоро начнёт гнить и ствол. Тогда и всё дерево свалится. Примерно так он и объяснял их задачу, примерно так и уговаривал самых добрых членов отряда не отказываться от его задумки, а принять, что у них нету другого выбора.

— Повтори ещё раз план, пожалуйста, — Пётр нервничал, сидя в окопе, который напоминал больше синяк, вмятину на белоснежной коже пустоши-матери.

— Говори тише, — попросил лидер отряда. — Иначе нас могут услышать. Так, — он обернулся. — Все дошли? Все меня слышат?

— Все на месте, босс, — крикнул шёпотом один из членов группы.

— Итак, повторяю всё ещё раз, чтобы никто не забыл и никаких вопросов не было. Слушайте внимательно. Сейчас ночь, как можно заметить по угольному небу, в это время у нас наибольший шанс того, что у нас всё получится. Волна беженцев в движении, идёт на Город, мы их слегка обогнали и будем ждать тут. Верхушка, те, кого нам необходимо устранить, идут во главе людей, идут впереди. Вокруг их каравана много охраны, а потому мы появимся из этого окопа, спрятавшись в нём, усыпав себя снегом, — ветер начал забывать сильнее, чувствуя голод, Михаилу пришлось говорить чуть громче. — Мы появимся в самом сердце их каравана, используем этот момент неожиданности, чтобы как можно сильнее распространиться, как можно плотнее влиться в их ряды. Как только они поймут, что что-то не так, что происходит что-то неладное, начинаем убивать и резать. Всех. Придётся устроить революцию, снести верхушку. Тогда и тело отвалиться, разделившись на более мелкие группы и разбежавшись кто куда, но только не в Город. Покажите оружие, — потребовал лидер отряда.

В ночи, крылато несущей смерть, сложно было разглядеть хоть что-нибудь дальше одного метра, а разводить костры или зажигать лампы строго воспрещалось, потому Миша больше щупал орудия собратьев, чем пытался их разглядеть. Это были различные металлические обломки, порой из Старого мира, например, обломки самолётов, но чаще всего это было больше сувениром, чем оружием, а сами обломки представляли из себя детали разобранных Генераторов из других городов. Арматуры, перекладины, заострённые перекладины и арматурины в виде копий, у некоторых встречались даже мечи. Сама охрана была вооружена в основном дубинками, также как и в Городе. Да и верхушка, управляющая этой толпой, также походила на верхушку Города, а потому и расправляться с нею было одно удовольствие.

— Что это? — Спросил Пётр, не в силах разглядеть предмет, который Михаил держал в руках. — Это ружьё Эмиля?

— Да, — он утвердительно кивнул. — Обменял его на пистолет. Ружьё то всяк нужнее.

— А зачем ему там пистолет? — Спросил Пётр. — Все волки то давно сбежали.

— Не знаю, он отказался просто так мне его отдавать, поэтому пришлось дать ему хоть что-то.

— А пистолет то рабочий? — Спросил Лавина.

— Ну…

— Извиняюсь, что прерываю, — к ним подполз один из революционеров. — Миш, а ты гонца то отправил?

— А смысл? — Михаил прошипел сквозь зубы. — Капитан всё сам знает. Любого гонца точно также бы перехватили и отправили на их Чернодобывающую станцию. Нет, никого я не отправлял.

— Какого гонца? — Удивился Пётр.

— Да парни предлагали одного из наших в ваш Город отправить, чтобы предупредить о угрозе, о беженцах, — он мотнул головой в ту сторону, откуда должен был прибыть караван. — Но, думаю, с угрозой мы сами разберёмся, а ваш Капитан как никто другой в курсе происходящих событий.

— Тихо! — Шипел смотрящий. — Идут!

Около дюжины людей — примерно столько и составлял отряд Михаила — начали закапывать под снег себя и своё оружие. Они гроздями липкого снега облепляли себя, свою одежду, заметали в окопе следы своего пребывания. Пётр повторял за всеми, его оружие было проще некуда — старый добрый крюк, который и прятать то толком не зачем было. И всё же, он как и все, закопался. Спустя минуту после сигнала о том, что караван верхушек уже близко, эта яма приобрела такой вид, который и имела изначально.

— «Саботажники высшего класса, без сучка, без задоринки». — подумал Михаил.

Первое время никто не появлялся, всё было тихо.

Затем, когда прошло некоторое время, послышались голоса, ветром обрываемые слова, с трудом долетавшие до окопа.

Послышался хруст снега, шаги, скрипы телег, более четко различимые разговоры.

— Осторожнее, — прокричал кто-то над самым ухом. — Тут яма какая-то. Обходите, не упадите.

Караван настиг окоп, налетел на него, точно бурные волны на скалу. Люди расходились, обходя его по дуге, охранники и телеги также миновали яму без труда.