— Теперь нас двое, — обрадовался человек в балахоне. — Потанцуем?

Дикарь бросился на него, взмахнул палкой сбоку, ударил от уха. Лавина еле-еле уклонился, отходя в бок, на край сцены, упираясь в тупик. Каннибал хватанул палку поудобнее и удачно рванул ею воздух над головой Петра, с трудом удержал оружие в руках, и снова замахнулся, на этот раз сверху вниз, занося раскалённый прут прямо над головой. И снова промахнулся.

Пётра оттесняли к краю сцены, он судорожно искал глазами отброшенный у Эмиля клинок, но его нигде не было. Дикарь нанёс ещё пару ударов по воздуху, а затем крутанулся ловко и тыкнул Петра в грудь. После первого удачного попадания, он продолжил использовать тот же удар, тыкнув своего противника палкой точно копьём ещё несколько раз. Внезапно он развернулся боком, раскалённая железка скрылась за его широкой от балахона спиной, а затем вылетела сбоку — Петру пришлось присесть, а ловким ударом сверху вниз, попав по его плечу, каннибал поставил его на колени.

— Я против тебя ничего не имею, — сказал человек в балахоне, вертя оружие в руке. — Ты вроде хороший парень, но таково предназначение, такова судьба. Кто-то должен пожертвовать своим телом.

— И это, — Эмиель вонзил заточку ему в бок. — Будешь ты! — Свет от фальшфейера внезапно погас, тьма окутала главный зал, пышущая красными искрами рукоять угодила каннибалу в задницу.

Эмиль достал из просторного кармана балахона, который принадлежал тому человеку, спасшему их, горсть патронов, а затем с размаху вдарил ногой по его спине. Тот, кувыркнувшись в воздухе, пролетев над головой Петра, упал со сцены и угодил в гнёзда, свитые дикарями, угодил прямо в их руки. Его, с заточкой в боку и фальшфейером в заднице, начали разрывать на куски и тряпьё живьём его же братья.

Эмиль поднял Петра с колен, они побежали мимо них в свою каюту за вещами.

В комнате всё было на месте.

Пётр схватил баул, ранее принадлежавший Щеке, покидал туда их вещей, Эмиель хватанул ружьё, не без труда, но всё же зарядил его одной рукой — затвор с силой щёлкнул, его указательный палец посинел и распух, небольшая цена за заряженное оружие.

Перед тем как уходить, они также накинули на себя свои шубы и куртки, подполы которой сунули тряпьё с матраса, которым укрывался Эмиль.

В коридоре послышались голодные утробные завывания, которые приближались. Пётр выудил из-за пояса металлический крюк, примерил к руке.

— Подожди, — приказал ему его напарник. — Возьми лучше нож, а крюк… — Он поднял с пола одну из банок, засунул внутрь банки культю. Пётр послушно подал ему крюк, тот с помощью проволоки прикрепил крюк к банке, а банку с крюком к руке. Теперь его левая рука оканчивалась крайне удобным для скалолазания, а также для крушения вражеских черепов, инструментом.

Эмиель вышел из комнаты первым, держа перед собой в обеих руках, а точнее приклад в руке, а ствол в крюке, ружьё. Пётр следовал за ним, с баулом за спиной и ножом в руке.

Дикари стояли в конце коридора, их рожи были вымазаны в крови, на зубах виднелись остатки свежего мяса.

— Дайте нам пройти, — крикнул Эмиль. — И мы вас не тронем!

Некоторое время они шли, их и вправду никто не трогал, они почти подошли к выходу из корабля, как пара одичавших кинулась в их сторону.

Эмиль проворно тыкнул первому дулом в морду, отчего тот потерял пару зубов и упал на ноги. Раздался выстрел, второму ружейная пуля прилетела прямо в живот, пробивая кишки и печень, задевая тазобедренную кость.

Первый дикарь пытался подняться, хрипел, силясь в ярости броситься на своих обидчиков, но Пётр его успокоил, всадив клинок ему в горло по самую рукоять.

Все остальные бывшие жители Тринадцатого сектора расступились как по команде.

Напарники, вжимаясь спинами в стенку, прикрывая друг друга, наконец-то выбрались к проходу, в который они ничуть не задумываясь нырнули и выскочили из корабля. Свалившись в снег, кое-как поднимаясь на ноги, они обернулись. Недовольные предназначением и судьбой, каннибалы шипели и рычали.

Пётр вдруг заливисто рассмеялся, глядя на них. И мороз был им так знаком, так близок к их сердцу. Так по родному ветер царапал игольчатыми снежинками их щёки, и мороз обдувал всё тело, обмывая своих детей, впуская в своё белое царствие, отрезвляя измученные головы.

Эмиль хихикнул, поддержав Петра, а потом ещё и ещё. И тоже вместе с ним принялся смеяться, держась за живот и падая на колени, не в силах совладать с собой.

Что-то вдруг треснуло у них под ногами, каннибалы тоже почувствовали. От корабля пошла какая-то вибрация, а снег под ногами будто бы начал расступаться.

Лавина как всегда первый среагировал, лучше всех определяя этот момент, когда остаётся только одно — бежать. Он хватанул Эмиля за плечо, потянул на себя, тот тоже быстро понял, что происходит. Они вдвоём побежали в противоположную сторону от корабля и видели как лавина опережает их, как снежная пушнина уже трескается в паре метрах впереди них, а они никак не могут её догнать.

Край скалы треснул, целая груда льдин полетела вниз с обрыва, разбиваясь на тысячи мелких осколков. Каннибалы взвыли, дредноут накренился вперёд ещё больше — некоторые из них спрыгнули с корабля туда, где только что стояли Пётр и Эмиль, но было уже поздно, они утонули, снег поглотил их внутрь, сжирая, точно зыбучие пески. Они кричали и руками тянулись к небу, пытаясь ухватиться за облака, но лавина понесла их с обрыва. Корабль вдруг ужасно загудел, с его каркаса слетело несколько металлических листов, один из них даже пролетел над самой-самой головой двоих исследователей.

Опора под ногами Эмиеля пропала, он кинул вперёд себя ружьё, из последних сил прыгнул вперёд, втыкая в снег свою руку-крюк.

Пётр обрывисто крикнул, не имея крюка и не сумев зацепиться, срываясь с обрыва вниз.

Корабль загудел, будто бы собирался поплыть и издавал сигнал отплытия, но на самом деле лишь поднял кверху свою гигантскую карму, и огромная тяжелая махина нырнула в пропасть, облепляемая со всех сторон лавиной, вместе со всеми своими пассажирами. Дредноут дал трещину ещё в воздухе, а достигнув снежной глади, он врезался в неё точно скала об камень. Металлический кусок изогнулся, послышался громыхающий скрежет гнущегося и лопающегося железа. Корабль рухнул вниз. Застрял в расступившимся льду огромным коричневым куском.

Эмиль глянул назад.

Ничего.

Пётр не успел зацепиться.

Он хватанул рукой за крюк, вжал его посильнее и понадёжнее в снег, начал подтягиваться к нему. Один толчок, ещё, ещё один. Сзади послышалось кряхтение.

Эмиль обернулся, это был Пётр, вцепившийся в его ногу. Лицо у него было всё белое, но не от снега, вид ужасный. Он подал ему руку, и напарники вместе вскарабкались на твёрдую поверхность.

Они стояли на краю обрыва, с которого только что сошла ужасная разрушительная лавина, унёсшая вместе с собой вниз громадный металлический скелет корабля, который сейчас поломанный, воткнутый носом в лёд, покоился внизу. Вокруг дредноута мелкой россыпью лежали его детали и тела людей, выпрыгнувших из него и надеявшихся, что это их спасёт.

Ветер обдувал их обоих, но уже как-то совсем не по родному.

Они так и не узнали куда им идти, существует ли буря, а что самое главное, сколько осталось Эмилю с его заражением руки.

Глава 5 | Раскол

Бордель

Температура 0° по Цельсию

Павел очнулся от тяжёлого давящего сна, будто бы во сне его душили подушкой, а по пробуждению облили холодной водой. Лоб у него был горяч, его он ощупал после, после того, как смахнул с лица капли пота.

Его как-будто достали, выдернули из воспоминаний, покрытых черно-белыми черточками и силуэтами, словно оцарапанная фотоплёнка.

Дементьевы далеко не самая редкая фамилия, но она принадлежит не только ему, но и его отцу. Людей в Новом мире намного меньше чем в Старом, и всё же, есть шанс того, что вся его затея и затея Фёдора Абросимова, который его на это сподвиг, может оказаться просто бессмысленной. Но на Чернухе есть и другие семьи, что насчёт них? Чем они хуже его семьи, лишь тем, что им не повезло стать его сыном? Сыном того, кто сможет поднять восстание. Но сможет ли?